Кожеозерский Богоявленский монастырь

История Кожеозерскаго мужскаго монастыря

История Кожеозерскаго мужскаго монастыря, с описанием жизни и чудес святаго пре­подобнаго отца нашего Никодима, Хозьюгскаго пустынника, Кожеозерскаго чудотворца. Соч. Н. Таушева. Архангельск, Типо-Литограф. В. Черепанова. 1884. Кожеозерский мужской монастырь.

Кожеозерский мужской монастырь

Основание монастыря.

В отдаленном углу России, Архангельской губернии, Онежскаго уезда, во 120 вер­стах на Юго-Восток от города Онеги, находится полуостров Лопский, омываемый водами озера Кожи. На этом пустынном, совершенно безлюдном месте, состоящем из одних по­чти болот и моховых тундр, еще в начале царствования Иоанна IV Васильевича поселился священноинок Нифонт, не известно откуда пришедший, муж строгой, подвижнической, уединенной и благочестивой жизни; травы и ягоды служили ему пищею.

Всеблагому и неисповедимому промыслу Божию, в этом пустынном месте, уда­ленном от людских жилищ на 50 и более верст и неимеющим к себе даже доселе проезжей дороги, благоугодно было основать, в тоже в царствование Иоанна IV Васильевича, Свя­тую иноческую обитель. Соорудителями сего иноческого приюта, в ряду игуменов коего считается и святейший патриарх Никон, были пустынножители: помянутый старец и пер­вопришелец Нифонт и священно-иноки старцы же: Серапион и Никодим. Здесь предлага­ется повествование об их подвижнической жизни при берегах Кожи-озера и преимуще­ственно о жизни и чудесах преподобного Никодима.

Священно-иноки Нифонт и Серапион.

По покорении в 1552 г. Иоанном IV Васильевичем царства Казанского, многие из его жи­телей и вельмож, следуя примеру бывших царей своих Эдигера и Утемита обратились в Христианскую Веру. Из числа их юный Казанский Хан Турсас Ксаньгарович или Гавирович, плененный и вместе с прочими татарскими вельможами приведенный в Москву, поселил­ся в доме боярина Захария Ивановича Плещеева, который был женат на Астраханской ца­рице Ельякше, нареченной во Св. Крещении Иулианиею. Благочестивый боярин Плещеев, ревнуя по Христианской Вере, просветил Турсаса светом Божественнаго Евангелия, при­влек его к Православию и сам был ему восприемником при Св. Крещении; новопросвещен­ному нареченно имя Сергий. Пожив после сего некоторое время у Плещеева, Сергий, ру­ководимый Промыслом Божиим, возненавидел суету сего мира и пожелал посвятить себя пустынной, безмолвной иноческой жизни. Ни богатство, ни слава, ни почести – ни что не могло удовлетворить его духовной жажде; ему хотелось нетленных сокровищ, славы гор­няго мира, и потому ни дружба Плещеева, ни родство вельмож Русских, ни милости и благоволение Царя не смогли отвлечь его от принятого намерения. Оставив все: Москву, род, братьев, сестер, богатства, благоразумный Сергий пошел странствовать по Святым местам Русским, в которых видел не раз, как святые старцы-иноки трудились в постах и молитвах, денно и нощно стоя на страже Божией.

Обойдя в несколько лет многие обители и наставляемый Богом, Сергий достиг наконец, чего желал пламенно, достиг безлюдного, пустынного Лопского полу-острова на Коже-озе­ре, где строгая, подвижническая жизнь, уединявшегося уже здесь, отшельника Нифонта поразила его. Дальний странник захотел и сам испытать себя в трудах подвижнических, а потому, испросив благословение Нифонта, Сергий остался с ним сожительствовать; это совершилось в 1566 году, то есть через 14 лет после принятия им христианской веры и странствования по святым местам земли русской.

Возлагаемые на него Нифонтом послушания, пост и молитвы переносил он с изумитель­ной точностью и легкостью; недоставало страннику одного ангельского образа; и вот до­брый подвижник стал просить Нифонта облечь его в черническую схиму: «Отче святый», - говорил ему Сергий, - «благослови мое желание, облеки меня в инока»; старец, видя непреложное и усердное его желание, исполнил просимое с радостию, и подвижник Сергий стал иноком Серапионом. Тут посты приложились к постам, труды к трудам, молитвы к молитвам; прошла слава о подвижниках, стали присоединяться иноки к инокам, даже десятками – и вскоре дальняя пустыня Кожеозерская, между вод, лесов и дебрей процвела яко крин.

Кончина Нифонта

Видя умножение братии, Нифонт вознамерился просить у великого государя милости для основания обители, почему, поручив собравшихся пустынножителей надзору Серапиона, он отправился для сего в Москву и прошел этот дальний и трудный путь пешком; но, до­стигши столицы, скончался и погребен в одной из многих ее обителей, в какой же именно – неизвестно.

Подвиги Серапиона

Между тем, во время долговременного отсутствия Нифонта, иноки ощутили недостаток в продовольствии; возник голод; собственных средств к пропитанию не было, обитель бого­мольцам не была еще известна и открыта; а сообщение с людскими жилищами было так же почти невозможно и по дальнему пешеходному расстоянию (ближайшее было на р. Онеге за 50 и более верст) и по множеству непроходимых лесов и болот. По вере во Хри­ста и любви к ближнему все возможно. Голод иноков тронул сердобольную душу Серапио­на, заставил его выходить многократно из пустыни в мир на реку Онегу и испра­шивать у Христолюбцев хлеба для пропитания братии. Все, что он получал от них, при­носил в обитель на себе и не раз спасал таким образом братию от голодной смерти. По­жертвованиями от мирян были иногда семена; обмалывать их в обители средств не было; поведав о сем Христолюбивым дателям, старец Серапион получил от них в дар жернова и семена, и на своих раменах перенес их мало помалу в обитель; ни дальности пути, ни мхи, ни тундры, ни лом хвороста, по коим он должен был проходить, ни летнее время, ни что не утомило трудолюбивого старца и не ослабило его сил; ибо в нем превозмогали усердие и сила Божия, совершающаяся в немощах.

Частое путешествие Серапиона к жителям реки Онеги познакомило его с ними короче. Видя в нем начальника и мужа Боговдохновенного, старца, украшенного сединами и тру­дящегося для братии не по силам и не по летам, но всегда с терпением, добродушием и любовью, они возымели к нему необыкновенное почитание и каждый от имений своих и по силам подавали ему все необходимое для обители и стали молить его, вместе с икона­ми, о создании церкви и монастыря, предлагая ему все для сего нужное.

Ревнуя и сам сему желанию, узнав о кончине сподвижника своего Нифонта, старец Се­рапион сам отправился пешком в Москву просить царя Феодора Иоанновича об отводе места для святой обители, заведенной Нифонтом. Великий государь, уважив просьбу стар­ца, приказал Михаилу Феодоровичу Дятлеву и Юрию Яковлевичу Челяднину отвести ме­сто под обитель: полуостров Лопский и кругом озера Кожи матерой земли по 4 версты во все стороны, на что и дана в 7093 году (1585) 30 сентября царская, а с нею и митрополита Дионисия благословенная грамоты на устроение обители.

Возвратясь к своим инокам и получив от Дятлева и Челяднина отводную, именитый ста­рец очистил остров от леса, соорудил храм и тем положил начало монастырю. Иноки, оду­шевленные любовью и трудами своего аввы, вскопали сами землю, посеяли ячмень, - и возделанная земля приносила им предостаточный плод на пропитание. С этого времени Кожеозерская обитель начала умножаться иноками, сходившимися туда на общежитие от разных стран и монастырей, и наполняться всем потребным для монастырской жизни.

По устроении общежительства, авва Серапион, сопутствуемый иноком Авраамием, вновь отправился в Москву за святым антиминсом для сооруженного им храма в честь Богоявле­ния Господня. Святейший патриарх Иов благословил иеромонаха Авраамия освя­тить храм, а Серапиона быть строителем и начальником обители.

По освящении сего первого храма, старец Серапион вскоре приступил к постройке в оби­тели своей и другого храма во имя Благовещения Пресвятыя Богородицы. Митрополит Новгородский и Великолуцкий и всего поморья Александр благословил, а Митрополит Исидор дал святой антиминс и учредил в 1608 году игуменство, поставил, по прошению Серапиона, игуменом священноинока Авраамия и дав вкладом в Кожеозерский монастырь «четыре иконы окладныя, пядницы, венцы сканые, да десять рублей денег». Возвратясь в обитель, игумен Авраамий освятил новый храм, с приделом Неопалимыя Купины, и всту­пил в управление обителью.

Только три года после сего подвизался между братиею Серапион, удрученный старостию и необычайными трудами подвижническими; в конце 1611 года он перешел от суетнаго мира в вечное жилище, честно похороненный игуменом и братиею. Каменная плита по­крывает и до ныне останки его праха, покоящегося на южной стороне, противу церковно­го крыльца, расстоянием от него в 3-х саженях. Жил он на сем месте 46 лет и собрал 40 человек братии, из коих особенно прославились впоследствии святостию жизни: Леонид, основатель Устьнедумской пустыни и преподобный Никодим, отшельник Хозьюгский.

Но не взирая на тяжкую пустынническую жизнь в холодном климате, на все нужды и ли­шения, на неусыпные труды, на постоянное сердоболие и любовь свою к братии, старец Серапион весьма часто, а особенно в последние годы своей святой жизни, терпел от со­бранной им под приютный кров братии многие обиды, оскорбления и поругания, совер­шенно невинно, единственно по наветам врага рода человеческого. Писавший, неизвестно в котором году, но не далее как в первой половине 17-го столетия, об основании Ко­жеозерского монастыря и о чудесах преподобного Никодима (который при жизни Серапио­на начал вести отшельническую жизнь), учение Никодима иеромонах Иаков (так же современник Серапиона) так говорит о жизни и трудах Серапиона: «и тако ему живу­щу с братиею, со многим смирением, терпением и кротостию и ко всей братии любовь имеяше нелицемерную: в тоже убо время нецыи от братии вражиим наветом явившаяся безумнии, Бога и Святаго небоящеся и человек несрамляющеся, восхотеша сего незлоби­ваго и предивнаго мужа, строителя старца Серапиона вон изгнати от обители сея, о ней же он довольно подвизался, многое терпение и труд полагая. И не мало о том моляся пред Бо­гом, непрестанною молитвою и со слезами, день и нощь умоляя всещедраго Бога и прося о том помощи и заступления и утверждения сей Богоспасаемой обители, тоже и о новосо­бранной братии молящейся непрестанно – о умирении и спасении душ их, и прощая им, - еще же и труды к трудам прилагаше безчисленные и о братии велие попечение имяше и всячески о них промышляше. Они же, яко зверие диви, злообразни и неблагодарни явиша­ся к нему, не воспомянуша благодеяния его и любве отеческия, творимыя к ним, еже он со многим усердием печашеся о них и всяческое отеческое благотворение и любовь являше к ним, и питаше их. И от того их злаго нрава и напраснаго гонения, сей добродетельный муж, строитель, старец Серапион многократно от святыя обители сия вон исхождание в царствующий град Москву и паки менять возвращашеся в свою обитель. Но что более гла­голати о сем придивном муже, незлобивом начальнике и строителе старце Серапионе, ко­лико он от оных безумных и братоненавистных монахов подъять посмеяния, оклеветания, укоризны и всякаго, глаголю, нечистаго срамословия и поношения! Все бо то поединому невозможно и писанию предати: колико он от тех жестокосердных и немилосердных мо­нахов своими многоболезненными – немалыми труды и жестоким терпением пострада! И такой сей смиренномудрый – незлобивый муж, паче рещи Богоугодный и житием добро­детельный, начальник и строитель, старец Серапион, сконча течение своего добраго по­двига, пожив на месте сем четыредесять и шесть лет: преставися о Господе и погребен бысть в сей обители одесную сторону Церкви Богоявления Господня 1611 года индикта 9-го. И тако сей Богоугодный муж, старец Серапион, остави нам в вечное свое поминовение добрым своим и Богоугодным житием пред будущим родом и Богоспасаемый братией и впред приходящим православным Христианам и желающим трудится в святой обители сей, ради душевнаго спасения, - достоверное свое свидетельство -святую сию обитель всеми довольствующи и всеми монастырскими изобилии и нужными потребами исполнену сущу, якоже и братии сошедшихся и живущих во святой обители сей даже до четыредесяти монахов, труждающихся о Господе. А о трудах же и о подвизех сего добродетельного мужа, начальника и строителя, старца Серапиона, кто может в тонкость исповедати! Аз же токмо в мале написах сию повесть в пользу чтущим и послушающим: всякому правоверне живущему христианину спастися о Господе и радоватися во веки аминь».

Чрез 24 года по преставлении аввы Серапиона воздвигнутые им церкви – во имя Богоявле­ния Господня и Благовещения Пресвятыя Богородицы, с приделом Неопалимыя купины, как видно из грамоты митрополита Киприана от 26-го Августа 1634 года, - в сем же году 8-ого июля сгорели при том же первом игумене сего монастыря Авраамии, при коем пре­ставился и Серапион. На другой год вместо сгоревших построены были вновь два храма, но и те в 1730 году истребил пожар со всем монастырем. Деревянная церковь, построен­ная тщанием монашествующих в 1752 году над самым гробом преподобного Никодима и освященная строителем Корнилием по благословению Феофана, архиепископа Новго­родского, также сгорела в 1851 году. Но не смотря на эти огненныя очищения и даже запустение, постигавшии монастырь, духовное основание его незыблемо: это преподоб­ный и Богоносный отец наш Никодим, или паче сам Господь Бог, во Святых Своих почи­вающий. По сему здесь и предлагается, для боголюбивых православных христиан, повест­вование о преподобном, по описанию его ученика иеромонаха Иакова и из других источ­ников.

Жизнь преподобного Никодима, отшельника Хозьюскаго

Преподобный Никодим родился в Ярославской губернии, близ г. Ростова, в селе Иванько­ве и наречен во св. крещении Никитою. Родители его были земледельцы, люди трудолю­бивые и благочестивые, воспитали его в страхе Божием, научив благонравию и читать церковные письмена. В малолетстве он часто находился с отцом в поле; однажды, быв один и пася стадо родительского скота, он внезапно услышал, как будто свыше от возду­ха, голос, взывавший к нему «Никодим! Никодим!» Пораженный этим необыкновенным голосом, озираясь кругом и не видя никого зовущего, он в испуге возвратился домой и рассказал родителям о случившемся. Родители успокоили его и предвозвестили ему в бу­дущем иной род жизни; а он, как послушный сын, оставался в дому их до самой их кончи­ны, вскоре за тем последовавшей. Оставшись в юных летах сиротою и отдав родителям последний долг погребения, он отправился в Ярославль, где пробыл долгое время и научился ковать гвозди. Из Ярославля он пошел в Москву, где жил также долго, занима­ясь деланием и продажей гвоздей, от чего и имел пропитание, а излишнее постоянно пода­вал нищим; весьма часто посещал церкви, молился благоговейно, со смирением о своем спасении, не забывая никогда взывавшего к нему на поле голоса и предречения родитель­ского.

Соседом его жилища в Москве был некто простолюдин, пришедший из Твери и также за­нимающийся деланием и продажею гвоздей; он был в дружбе с блаженным, уже и тогда, Никитою, но имел крайне злую и непотребную жену, - «яже и блудница бяше», говорит описатель жития преподобного Никодима иеромонах Иаков. Благочестивая жизнь сего че­ловека и частые посещения его блаженным Никитою были конечно не по сердцу и не по душе этой женщине, а потому вознамерясь, как бы то ни было, она однажды сварила для его обеда кисель с ядом. Ничего не подозревая, муж ее, по чистому обычаю, пригласил к своему обеду и Никиту. Когда они кончили обед, то муж сей женщины вскоре помер в тя­желых мучениях; а Никита, хотя Всеблагим Промыслом Господа и избавлен был от преж­девременной и напрасной смерти, но страдал от сего долгое время тяжкою болью в утро­бе. От этих страданий, не будучи в силах работать один, Никита решился распродать свои изделия и идти в другие места.

Когда он вышел с ними на торжище, то приблизился к нему незнакомец, в странном одея­нии и сказал блаженному: «Никита, чем болишь ты и что приключилось тебе? Скажи мне все подробно и без всякого сомнения». Когда же страдалец рассказал ему все о случив­шемся и о продолжающихся его мучениях от яда, то незнакомец сказал ему: «приходи, чадо Никита, в шестой час дня на ров в соборе Покровский, там увидишь меня, я дам тебе нечто пить; молитвы Пресвятыя Богородицы помогут тебе и ты будешь здоров». Блажен­ный Никита, хотя с великим от болезни трудом, пришел на указанное сим человеком ме­сто и увидел его, идущего к нему на встречу, с небольшим сосудом в руке. Никита, по по­велению незнакомца, осенил себя и сосуд крестным знамением и лишь выпил, что в нем находилось, - тотчас сделался здоров и возблагодарив Бога, пошел обратно, а странник скрылся от его взоров. По исцелении, немного спустя времени, блаженный Никита, прохо­дя мимо места, называемого Кулишки, где в земляной куще жил другой человек Божий – юродивый Илия, кругом которого толпилось множество народа, остановился пред ним, а Илия, обратясь к нему, спросил его Пророческим голосом: «откуда пришел сюда, Хозьюг­ский пустынник?». Не уразумев вполне этих слов, блаженный Никита понял однако же, что это непростые слова, - а признание свыше, и с сей минуты начал промышлять как бы уединиться ему от суетного мира и спастись. В сем размышлении и приняв твердое наме­рение, он вскоре самым делом исполнил его; продав все, что имел и раздав нищим, прихо­дит в обитель Чуда Архистратига Михаила (Чудов монастырь в Кремле), падает к ногам Архимандрита Пафнутия и со всем смирением и покорностию просит его молитв и благо­словения.

Пафнутий, благословив его, спросил: «Зачем ты пришел к нам, нищим, чадо?» Тогда бла­женный Никита, повергая себя на землю пред ногами его, жалостно, от всего сердца и души, со слезами умолял Пафнутия облечь его в монашеский образ.

Архимандрит, видя добровольное согласие и усердие Никиты к духовной и монашеской жизни, также заметя в нем кроткий нрав, с глубоким смирением, и прозрев в нем доброде­тели и будущее непорочное, ангельское его житие, уступил неотступным молениям Ники­ты и принял его в число своей братии, возложив на него прежде сорокадневный строгий пост, молитвы и тяжкие послушания. Все сии послушания проходил, посты и молитвы со­вершал блаженный Никита с любовию, крепостию и твердостию выше сил человеческих, к изумлению всей братии и в это же время изучился от настоятеля Божественному писа­нию.

Тогда архимандрит Пафнутий, внимая новым и еще усерднейшим молениям блаженного Никиты о пострижении и видя крепкое в добродетели его житие, облек его в одежду ино­ка и нарек Никодимом. Так исполнился пророческий глас свыше на поле, когда он пас ста­да своих родителей. С отнятием власов блаженный Никита отнимает свою волю, во всем отвергает себя, безпрекословно, с охотою и любовию исполняет всякое веление своего ду­ховного отца архимандрита Пафнутия. Вполне постигнув умом, душою и сердцем, что по­стригшемуся иноку от начала и до конца своей жизни всего необходимее не иметь своей воли, но держать послушание, смирение и мудрость, ибо и в Божественных Писаниях пи­шется, что послушание есть жизнь вечная, небесная лестница, сокращенный восход, бо­гатство венцев, ангельское дело и безстрастное течение.

После пострижения блаженный Никодим в сей обители, по повелению архимандрита, на­чал проходить разные монастырские службы и трудиться на всю братию честно, усердно, прилагая труды к трудам, так что все иноки дивились жестокости его жизни и все горели к нему любовию. Ибо блаженный был во всем кроток, смирен, послушлив, нестяжателен и братолюбив, в пище и питье крайне воздержан, пред всеми, а особливо пред старцами, молчалив и не дерзок, никогда и никому не прекословил, в скорбях и болезнях терпелив. Ненавидя славы и похвал, всегда избегал их, считая себя пред Богом грешнейшим и худ­шим из всех людей, ни на кого не сердился, словом, вел ангельскую жизнь; жестоким воз­держанием, неусыпными и тяжкими трудами и терпением, умерщвляя страсти и плот­ские похоти, был вместе с тем мудр, мужествен, правдив и целомудрен. Как он украшался всеми сими добродетелями и довольно научен был архимандритом Пафнутием Боже­ственному Писанию, то вскоре поручена была ему и церковная служба, именно – «канди­ло-вжигательная».

Пробыв в сей обители 11 лет, в 1602 году, когда архимандрит Пафнутий за благочестивую жизнь свою возведен был в сан митрополита Сарского и Подонского, то и Никодим, убе­жденный им, последовал за ним на Крутицы¹. Но, пробыв там с учителем одно лето, избе­гая временной славы, он начал помышлять о пустынной безмолвной жизни, почему неод­нократно просил Пафнутия благословить его в желаемое путешествие. Пафнутий, любя его искренне и жалея расстаться с ним, всеми мерами удерживал его от этого, но убежден­ный, наконец, неотступными его просьбами и молитвами, митрополит благословил его, дав ему в сопутницы Владимирскую икону Пресвятыя Богородицы. Получив сию драго­ценность, блаженный Никодим, как бы получив вдохновение свыше, воздал хвалу Богу, сказав: «Настави мя, Господи, на путь Твой, и пойду во истине Твоей», - с радостию по­шел к Северу, в приморские страны и, достигши в 1603 году Кожеозерского монастыря, поселился в нем².

В сем монастыре преподобный Никодим пробыл только полтора года, пек для братии хлеб, приготовлял кушанье и исполнял с любовию и терпением все службы монастырские. Не только никогда не пропускал он Божественной службы, но и в храм приходил всегда прежде всех. Любимый всеми братиями и прославляемый ими за свою строгую, кроткую и примерную жизнь, но имея все похвалы и славу себе в осуждение, помня при том слова великого Афанасия: «Ржа снедает железо, так снедается и монах от похвалы человеческая, если сердце его прилежит к оной». Преподобный Никодим замыслил избегнуть сих по­хвал и избрать совершенно отшельническую жизнь. Поэтому, оставив монастырь, он ушел во внутреннюю пустынь за пять поприщ от монастыря, на реку Хозьюгу, где соградил себе собственными руками келейцу малу, токмо в меру единого человека, и поселился в ней с благословения настоятеля. Таким образом сбылось предречение блаженного Илии в Москве на Кулишках, назвавшего его 13 лет тому назад «Хозьюгским пустынником».

В сей скорбной пустыни, окруженной непроходимыми мхами и болотами, преподобный Никодим провел 36 лет, во всем подражая преподобным отцам Антонию Великому, Павлу Фивейскому и Онуфрию Великому, стоя дни и ночи в слезах, на бдении и молитвах, ни­когда не ложился спать на ложе, а дремал только, и то немного: или стоя, не прислонясь даже к стене, как будто кем поддерживаемый, или же сидя, когда ослабевали его силы и уставали стопы. В пищу употреблял пустынные травы и коренья или же, очистив часть леса и вскопав сам землю, сеял репу, часть которой оставлял себе на пищу, а большую часть отсылал постоянно в монастырь на братию. Также ловил в реке Хозьюге небольшой удой рыбу, которую прежде квасил и потом уже вкушал от нее немного, не почитая себя достойным даже свежей пищи. Пил одну воду и изредка сначала молоко, которое прино­сили ему из монастыря, но и от него вскоре отрекся.

Преподобный в сей келии часто говорил себе: «О смиренный Никодим, обрел ты себе ме­сто безмолвное для своего спасения, и так воспряни духом в сие краткое, мимотекущее время. Хотя и в единонадесятый час, ибо вечер уже приблизился и праведный Судия при­дет со славою воздать каждому по делам его».

Иеромонах Иаков, ученик и описатель жизни преподобного Никодима, говорит, между прочим, что в начале своей отшельнической жизни Никодим претерпел многия неизречен­ныя искушении от наваждения бесовского, которых и описать всех невозможно, но ни разу не устрашился демонов, представлявшихся ему в разных видах, спасаясь от них псалмопением и молитвами, исходившими из уст его безпрерывно.

Исполняясь уже чудодейственной силы. Святости и других даров благодати Божией, он недолго прожил спокойно в своей любимой келии.

Однажды в зимнее время настоятель Кожеозерской обители послал некоторых из монаше­ствующих братий посетить преподобного и с ними отправил что нужно было для его по­требностей. Они едва могли найти его келию, занесенную от сильных бурь огромными снежными сугробами. С ними вместе пришли испросить его благословения некоторые из жителей монастырского коровьего двора, которые и прежде приходили к нему часто за тем же благословением и снабжала его необходимою пищею, так как он уже изнурил себя, состарился и не мог сам более работать, как прежде, в лесу или в поле. А при том они пи­тали к нему большую веру и любовь за дивную жизнь его.

Они нашли преподобного под снегом, как будто бы в пещере, молившегося со слезами и возле него, вместо воды – снег, которым он утолял жажду, ожидая, доколе не растаят по­гребшие его снега. Видя такие неимоверные подвиги, видя и келию, уже полуразрушен­ную, добрые мужички – работники монастыря, просили у преподобного благословения и приказания построить для него, не в дальнем расстоянии, новую келию. Но преподобный, возбраняя им это желание, говорил: «Не делайте мне, чада, яко да умру в сей малой моей келии».

Однако любовь неотступно просящих его иноков и мирян тронули человеколюбивое серд­це преподобного и он, вопреки своему сердечному желанию – окончить дни в устроенной его руками малой келии – со вздохом и слезами благословил их сотворить ими желаемое, глаголя: «Яко же хощете, чада, тако и творити». Малая келия, построенная его руками и полуразрушенная, казалась ему красивее и обширнее всех чертогов. Просившие, получив благословение Никодима, скоро устроили вверху, по той же реке Хозьюге, не более как в 1/2 версте от старой, новую келию, с малыми сенцами, и пришли просить его о переселе­нии туда. Воздохнув из глубины сердечной, преподобный отправился за ними на новосе­лие, уже старый и хилый.

Но, исполнив неотступные их просьбы и моления, он и сам просил и умолял сих крестьян ископать близ новой его келии большую и глубокую яму, не объявляя им о своем намере­нии. И когда она была готова, то преподобный Никодим часто в нее лазил и в сокрушении своего сердца молился там Богу и однажды пробыл в ней 40 дней и 40 ночей, не выходя ни разу, без малейшей пищи и питья, день и ночь моляся Спасителю и питаемый единственно Божию благодатию. Таким образом преподобный и любви ближнему не вос­противился, и перемену его жилища на новое удобнейшее старался вознаградить новыми, необыкновенными подвигами поста и молитвы. Так он жил в новой келии не малое еще время, получив от Господа высокую прозорливость и творя чудеса, - о чем теперь и следу­ет повествовать.

Чудеса преподобного отца нашего Никодима во время земной его отшельнической жизни и его преставления

1. Преподобный Никодим имел в Кожеозерской обители одного близкого к себе ино­ка, который проводил добродетельную жизнь и часто приходил к нему в пустыню за благословением, и Никодим всегда принимал его с радостию и любил его за смирение. Этот инок был послан от игумена обители Авраамия для управления мо­настырским селом на реке Онеге, где он жил и правил имением немало время. При отправлении его в путь преподобный Никодим сам просил его, чтобы он купил и прислал к нему, с кем-нибудь, в пустыню несколько маленьких удочек, что тот и выполнил с радостию; но посылая с посторонним человеком рыбные уды, завернул вместе с ними в платок несколько серебряных монет на нужды преподобного. Когда явился к преподобному посланный и по монастырскому уставу сотворил пред кельею его обычную молитву, то Никодим, увидя его из окошка кланяющегося, просящего себе и пославшему благословения и подающего завязанный платок, прозрел о находящемся в платке и ответил: «Чадо, развяжи узел, уды отдай мне, а серебряные монеты возьми себе.» Посланный исполнил приказание, благодаря Бога и дивясь прозорливости святого.

2. Господь сказал: «Никто же светильника в себе, поставляет его под спудом, но на свещниц – да светит всем, иже во храмине суть». Спаситель наш Иисус Христос из­рекший также: «Прославляющия Мя прославлю», - возжегши светильник всех до­бродетелей в преподобном Никодиме не только не скрыл его под спудом, но за многое его терпение, труды и прославление Своего имени прославил и его даром чудотворения, не только на земле, но и для плавающих на море.

В 1630 году два архангельских рыбопромышленника: Кирияк, Конон Козлов и Иван Максимов –Пешков пришли в Кожеозерскую обитель отслужить благодарственный молебен за спасение их в Белом море от потопления и между прочим настоятелю мо­настыря и всей братии рассказали следующее: «Плыли мы с товарищами в лодке, из реки Варзуги, в последний путь осеннего времени. Вышли в море благополучно, но там вдруг настала сильная буря и окружившими льдинами отнесла нас от берега, более чем на пять верст. Долго мы носились по морю, не имея, за толщиною льдов, пристать к берегу, думали уже лишиться жизни и в отчаянном положении начали усердно мо­литься милосердому Господу о спасении нашем, призывая на помощь Пресвятую Ма­терь Божию и многих святых Его Угодников. Вспомнили в это время и о преподобном Никодиме, о чудесах которого, не видав его, много слышали, просили и его, мысленно, помолиться за нас. Сидя вдвоем на корме, от усталости и большого труда впали в са­мый тонкий сон и видим во сне, что к нам подошел старец и сказал: «Знаете ли вы Хо­зьюгскаго пустынника Никодима, которого призываете в молитвах на помощь?» И с сими словами, став на корму, начал править лодку к берегу, успокаивая нас при том словами: «Не бойтесь, чада, но все упование возложите на Бога и на Пречистую Бого­родицу и вы спасетесь от беды сей.»

А между тем лодка наша, при управлении чудным кормчим, шла к берегу, как бы по реке, между образовавшимися двумя льдистыми берегами, и мы пристали ни чем не вредимы. Это случилось за девять лет до преставления преподобного. И слава о нем прошла повсюду. И многие приходили к нему в пустыню за благословением и молит­вами, дивясь его терпению; ибо видели в нем совершенного человека Божия, ведущего небесную жизнь.

1. Еще прежде сего события на море он прославился даром прозорливости и исцеле­ния болезней. Так, в 1624 году, во время поста Апостолов Петра и Павла, игумен Кожеозерской обители Авраамий, взяв с собою инока Моисея и послушника Иоан­на Дятлева, отправился посетить преподобного. Приплыв по озеру и по реке Хо­зьюге к берегу, они за поприще до кельи преподобного пошли пешком, а он встре­тил их на полпоприще. По обычных поклонах и взаимных благословениях, игумен спросил его: «Кто возвестил тебе, преподобный, о нашем пришествии?» Он же от­вечал: «Я ожидал тебя, отче, в эти дни, а мне никто не сказывал о тебе».

С игуменом в первый раз пришел к преподобному помянутый Иоанн Дятлев; и между тем как игумен дивился еще предвидению Никодима в будущем, преподобный, по прошествии в келию сам спросил игумена: «А сей Иоанн Дятлев давно ли в монастыре живет?» Изумленный игумен отвечал ему вопросом: «А ты, отче, почему его знаешь и называешь по имени?» Тогда преподобный, поникнув головою, сказал: «Я отче, у тебя спрашиваю о нем.» Авраамий отвечает, что Иоанн живет в монастыре только две неде­ли и что страдает сильно глазами, не имея возможности читать и книги, а вместе с тем просит преподобного помолиться Богу об исцелении сего послушника. Иоанн Дятлев, пораженный встречею и вопросом преподобного Никодима не менее самого игумена и уверовав уже в благодать Божию, чудодействующую во святом, сам, падши в ноги преподобному, просит также его молитв об исцелении своем от глазной болезни. По довольной за тем беседе о душеспасительных предметах, посетители возвращаются домой, а Иоанн Дятлев уже по дороге чувствует, что болезнь его облегчается. Но как смиренномудр был прозорливый Чудотворец! - Когда при расставании игумен Авраамий просит преподобного Никодима помолиться о нем ко Господу, да подаст ему оставление грехов и спасет душу его, то Никодим взаимно просил игумена помолиться о нем грешном, когда будет приносить Святые Дары, да помилует Бог его непотребного.

1. В то же лето игумен Авраамий вместе с Иоанном Дятлевым вновь посетили св. Ни­кодима и также были встречены им далеко от кельи; иноки остались беседовать в поле, а Иоанн пошел уснуть в кельи Никодима и так угорел, что едва выполз из оной и лежал на пороге. Преподобный провидел о случившемся, пришел навестить Иоанна, подал совет молиться Богу, и в тот же час Дятлев встал невредим, не чув­ствуя ни малейшей в голове боли. Затем игумен с Иоанном сели в карбас и поплы­ли вверх по реке Хозьюге осмотреть новоочищенные сенные покосы. По возвраще­нии назад увидели преподобного Никодима, прогуливающегося по берегу реки, окруженного со всех сторон стадом оленей, мирно пасшихся. На вопрос игумена, как олени пасутся, не боясь его, преподобный со смирением отвечал, что они часто приходят сюда, но олени, при первых словах игумена, все стремглав разбежались по пустыне. С этой минуты Иоанн Дятлев совершенно исцелился от глазной болез­ни, так что мог читать Божественные книги без всякого препятствия.

2. По некотором времени, тот же Иоанн Дятлев сам о себе повествует: в пост Рожде­ства Христова, за неделю до праздника допустил нетрезвость, отчего не только го­лова, но и глаза его вновь разболелись ужаснейшею болью. Долго скрывая болезнь свою, он наконец Великим постом, незадолго до Пасхи, вздумал лечиться у како­го-то неизвестного человека, притом тайно от братии и ночью. Но лишь только принял он лекарство, как боль от головы и глаз увеличилась, изо рта и носа потекла ручьями кровь и текла всю ночь. Дятлев обратился к другим врачам, но и от них не получил ни малейшего облегчения, а между тем наступал праздник Пасхи. Тогда он вспомнил, что преподобный Никодим молитвами своими исцеляет все болезни, с верою к нему притекающих. Дятлев имел у себя небольшой лоскут от мантии преподобного; взяв его с верою, он закрыл ими рот и ноздри, и в то же мгновение течение крови прекратилось.

3. В 1636 году, 8 сентября, менее чем за год до своего преставления, преподобный Никодим явился во сне тому же Дятлеву, страдавшему тогда желудком, и прикос­нувшись руками к больному месту, сказал: «Чадо Иоанне! Я всегда молю о тебе Бога, чтобы он подал о тебе исцеление», - и с этими словами стал невидим, а Иоанн Дятлев с тех пор и до смерти ничем уже болен не был³.

Патриаршая шуба

Слава о чудесах и необыкновенно строгой, постнической жизни преподобного Нико­дима достигла наконец до Москвы и до святейшего патриарха Иоасафа I, который с нарочными послал к преподобному в 1639 году в дар свою дорогую патриаршую шубу, прося его благословения, заповедал ему молиться за благоверного царя, за все христолюбивое воинство и за вся православные христианы. Преподобный, приняв шубу с великою честию, облобызал ее и, вознесши за царя и патриарха молитву, ото­слал шубу тогда же в монастырь, сказав: «Довлеет моей худости единого рубища», считая себя недостойным носить ее, потому что в течении стольких лет обык носить худое и многошвейное рубище, едва прикрывавшее наготу его.

Последние дни Никодима

Сказав сии слова, преподобный Никодим начал молиться, говоря: «Владыко, Господи, Иисусе Христе, сподоби мя сообщника быти славы Святых Твоих и с теми причаститися Царствию Твоему, и сопричти с теми во свете Твоем, его же уготовал еси праведникам Твоим».Не успел преподобный окончить своей молитвы, как явились пред ним два мужа – один в святительской, другой в монашеской одежде. Думая, что это привидение, Никодим испугался, но одетый в святительскую одежду сказал ему: «Не бойся, раб Христов, пу­стынный житель и ревнитель преподобным! Господь послал нас возвестить тебе о скором твоем преставлении, ибо вскоре примешь благое Иерусалима, уготованное от Господа лю­бящим Его.

На вопрос Никодима, припадшего к ногам их, кто они, первый отвечал: « я Алексий, Мит­рополит Московский, а со мною Дионисий, архимандрит Сергиевского монастыря Святой Троицы. О преподобный! О чем ты молился Господу, то будет по твоему прошению, при­чтен будешь со святыми и водворишься во Царствии Небесном». И с этими словами оба стали невидимы.

После сих слов, преподобный Никодим, исполняясь духовной радости, воздал славу и благодарение Богу и чувствуя уже, что тело его изнемогает, призвал к себе настоятеля мо­настыря Игумена Иону, рассказал ему подробно о своем видении во время молитвы, и о своем скором отшествии, и просил причастия Святых Христовых Таин.

Иона начал упрашивать Никодима выйти из уединения в обитель, подать ей благослове­ние и перед кончиною помолиться там за всю братию; на что преподобный отвечал, что он желал бы умереть в своей смиренной келии. Но как прошения игумена были убеди­тельны и неотступны, то Никодим, покорный даже до смерти своим наставникам, оставил свою любимую пустыню, в которой так долго и много подвизался на невидимого врага, вышел из своей келии, и пред вратами монастыря встречен был всею братиею, с большою от всех честию, ибо все видели в нем святого. Каждый из братии приступал к нему с благоговением, лобызал его и, принимая от него благословение и святую молитву, как не­который дар свыше, приглашал его поселиться в своей келии, ревнуя каждый послужить ему. Но преподобный Никодим, желая до конца сохранить безмолвие, увидав маленькую пустую келийку, вошел в нее и в ней стал ожидать своего отшествия, непрестанно молясь Господу и Пресвятой Богоматери, весьма часто приобщаясь Святых Христовых Таин и та­ким образом соблюдая строжайший пост, пробыл в сей келии 47 дней. В услужении ему был представлен помянутый прежде послушник Иоанн Дятлев, который трудился уже со смирением на всю братию и которого любил преподобный за его кротость и благонравие.

Кончина преподобного Никодима

В день кончины преподобного Никодима Дятлев шел из братской трапезы, после обеда, на послушание и, проходя мимо его кельи, стоявшей на пути, услышал голос Никодима, зо­вущего его к себе. Отворив дверь в сени пред кельею, он увидел преподобного, сидящего на сенном пороге и просящего его отвести на место в келью, ибо он очень уж ослаб и не мог сам подняться с места. Когда Дятлев исполнил сие приказание, то преподобный благословил его сими словами: «Иди, чадо Иоанне, с миром. Господь с тобою да будет во все дни живота твоего». Приняв сие благословение, Дятлев оставил преподобного; но вскоре за тем и игумен, с братиею, выйдя из трапезной, ощутили необыкновенное благо­ухание. Дивясь сему и озираясь кругом, желая узнать откуда оное исходит, они обрати­лись, между прочим, и к келье преподобного Никодима и почувствовав, что благоухание истекает из нее, обрадовались сему и пошли к нему. Видя же, что келья затворена и не по­лучив ни ответа, ни благословения на свое обычное воззвание, они сами вошли в нее и нашли преподобного уже скончавшимся, а лицо его было светлое и радостное. Это совер­шилось 3-го июля 1639 года. Игумен и братия, совершив с благоговением обряд отпева­ния, тело его, исполненное благоухания и светлости, погребли честно близ церкви Бого­явления Господня, на южной стороне, покрыв могилу синею плитою; многие чудеса и ис­целения подавались с верою приходившими с верою к святому гробу его.

И так преподобный Никодим прожил в Чудовом монастыре 11 лет, на Крутицах полтора года, в Хозьюгской келье 36 лет безвыходно и в Кожеозерском монастыре 47 дней, а всего в монашестве более 48 лет. Мощи преподобного покоятся ныне на правой стороне, в ниж­ней Богоявленской церкви, под спудом. Лик его изображен на украшенной искусною резь­бою и вызолоченной гробнице, которая находится под балдахином.

После преставления преподобного первая его келья была разобрана, и на ее месте был по­ставлен животворящий крест, в память его духовных подвигов и на поклонение право­славным христианам, которые в летнее время, в страду, приходят на богомолье в Ко­жеозерскую пустынь.

Чудеса преподобного Никодима после его преставления

Предисловие

Служивший преподобному Никодиму послушник Дятлев (впоследствии иеромонах Иа­ков), приступая к описанию посмертных чудес его, которые испытал и видел на себе и на других, между прочим говорил, что когда он начал описывать жизнь и подвиги преподоб­ного и молился усердно Богу – да просветит его и поможет исполнить сие дело, то одна­жды, после Божественной литургии, лег с молитвою отдохнуть в своей келье. И видит он во сне, что ходит он будто бы по церкви, между множеством народа, а посреди церкви – раскопанная земля и в ней стоящий гроб. На вопрос же его, чей это гроб, - народ отвечал ему: «Преподобного Никодима». Взирая на гроб и опасаясь упасть туда, он, Иаков, вне­запно упал на него и сильно испугался, но преподобный поднялся, сел в своем гробу, об­нял его крепко своими руками и, весело глядя на него, начал его успокаивать. Иаков, успокоясь, начал расспрашивать преподобного о его пустыннических подвигах и между прочим спросил: так ли это все было, как он слышал от других людей, свидетелей его жиз­ни и тяжких трудов, и написал о нем? На что преподобный весело отвечал: «Добре со­творил еси, чадо, вся бо сия пострадав Царствия ради небесного» - и, обняв его еще креп­че, сказал: «Чадо! Потщися сохранити чистоту и целомудрие и подвизайся». С этими сло­вами угодника Божия Иаков проснулся.

Чудо первое

Исцеление женщины от ломоты и лихорадки

Однажды мать сего Иакова, Евдокия, вернувшись с брачного пира у соседей домой, опас­но заболела желудком, а в костях и ребрах страшною ломотою, и в то же время страдала сильною лихорадкою. Болезнь была и внезапна, и – по некоторым признакам – необыкно­венна: желудок ее с каждым днем болел все сильнее и расширялся. Из множества призван­ных врачей ни один не только не оказал ей малейшей пользы, но не мог даже определить и свойства болезни. Так страдала она пять недель и в одну ночь явился ей, не спящей, пре­подобный Никодим, повелевая молиться Богу и Пресвятой Богородице. Она же просила его, чтобы он помолился о ее исцелении от сей тяжкой болезни. После этого Никодим стал невидим. Члены семейства, услышав от нее о сем видении и поведении, взяли живо­творящий крест и, положив на нее, стали призывать на помощь преподобного Никодима. И в тот же час она совершенно выздоровела.

Чудо второе

Исцеление от черной немочи

Некто Илларион Слотин имел дочь девицу, одержимую так называемою черною болез­нью. Все попечения нежного отца о возвращении здоровья его любимой и единственной дочери были безполезны, щедрые награды врачам напрасны, лекарства их не целительны, и болезнь ее только усиливалась. Тогда Иоанн Дятлев рассказал Иллариону о чудесах пре­подобного Никодима: о его чудесных исцелениях, дал ему бывшую всегда при нем часть мантии преподобного, велел положить ее в воду и этой водой напоить больную. Когда же Илларион с верою и радостию это исполнил, а больная, призвав на помощь преподобного эту воду выпила, то в тот же час исцелилась.

Чудо третье

Исцеление от падучей болезни

Некто иерей Иовимел жену Зиновию, которая так страдала от припадков падучей болезни, что несколько человек не могли удержать ее, когда она билась руками и ногами о пол и о стены. Страдала она так долгое время и часто на улице, посреди народа, бросало ее вне­запно на землю, и она оставалась в этом положении как будто безумная и безгласная. Зи­новия в спокойные от болезни минуты слышала о чудесах преподобного Никодима и дала обещание идти в Кожеозерскую обитель, чтобы над его гробницею отслужить молебен. И лишь только начала призывать его в помощь и просить об исцелении от болезни, то в ту же минуту почувствовала облегчение, а по приходе ее в обитель и по исполнении обета, болезнь совершенно оставила ее.

Чудо четвертое

Исцеление от лихорадки

Некто Филипп имел двух сыновей младенцев, страдавших сильною лихорадкою. Крайне сожалея о них и слыша о чудесах Никодима, он начал ему молиться, призывая на помощь и прося исцеление своим детям. И оба сына его немедленно выздоровели.

Чудо пятое

Избавление на море от потопления и голодной смерти

Один пятидесятник из Архангельска, очень мало слышавший о Кожеозерской обители и ничего не знавший о преподобном Никодиме, придя в сей монастырь по обету на богомо­лье и на поклонение мощам преподобного, сам рассказывал настоятелю монастыря и всей братии следующее: «Был я весною, в Великий Пост, на море с товарищами. И мы, ходя по льдинам били моржей и тюленей, по обычному и давнему нашему промыслу. Вдруг, неиз­вестно как, я разлучился со своей дружиной и остался один без малейшего куска хлеба. Переходя со льдины на льдину, не зная, куда иду и куда идти, я носился на льдинах по морю, из стороны в сторону трое суток. Совершенно изнемогши от голода и трудной, без­прерывной ходьбы по льдинам, отчаявшись, я сел на одну льдину отдохнуть, ожидая себе голодной, мучительной смерти. В этом бедственном, безпомощном положении начал я усердно молиться Богу о своем спасении, призывая на помощь всех святых Его угодни­ков, и во время молитвы задремал легким, тонким сном. Солнце сияло ярко, ибо не было еще и половины дня. Вдруг вижу я у головы моей стоящего старца, а на воздухе пятигла­вую церковь. Явившийся старец сказал мне: «Человек! Обещайся идти в обитель Богояв­ления господня на Коже озере, помолиться всемилостивому Спасу, Он тебя помилует и избавит от горькой смерти». Я же спросил его: «Какая это церковь, которую я вижу на воздухе?». Старец отвечал, что это самая и есть Кожеозерская церковь Богоявления господня. Я вновь вопросил старца: «А ты, святой отец, какой обители? И как твое имя? Как ты пришел сюда?». Старец отвечал: « Я из той же обители, имя мне Никодим». Я на­чал убедительно просить старца помолиться Господу о мне грешном, да помилует и спасет меня от мучительной смерти, ради святых молитв его. С тем вместе дал обещание непременно идти, по избавлении, в Св. Кожеозерскую обитель. И в ту же минуту церковь и старец скрылись, а с моря подул сильнейший ветер, и вскоре льдину, на которой я нахо­дился, прибило к берегу».

Избавленный таким чудом от неизбежной смерти, пятидесятник прямо с берега пошел в обитель, служил там благодарственные молебны, и в том числе преподобному Никодиму. И пробыв не малое время в монастыре, служа и работая на всю братию, возвратился по­том домой, а святая обитель внесла сие событие в свои скрижали, на память потомству.

Чудо шестое

Исцеление слепого

Некто Симеон Васильев, живший на реке Лемме, сильно заболел глазами и вскоре вовсе лишился зрения, так что без вожатого не мог ходить и по комнате. Скорбя и печалясь о сем, он начал усердно молиться Богу, Пресвятой Богородице и, призывая на помощь пре­подобного Никодима, просил его с верою подать ему хотя малое облегчение от глазной болезни. По обычной ночной молитве, лежа на постели, еще не спящий он слышит, что кто-то, и не один, вошел в комнату. Пока он размышлял, кто бы это мог быть, один из пришедших пальцами обеих рук прикоснулся к глазам его и, потерши их, сказал: «Вот преподобный Никодим Кожеозерский, с Авраамием игуменом, явно пришли к тебе», - и с этими словами оба скрылись.

Симеон Васильев, встав в ту же минуту с постели, почувствовал, что болезнь его облегчи­лась, и с нетерпением ожидал дня, чтобы убедиться в своей радости и исцелении. Увидав дневной свет, он начал ходить по всему дому, дивясь скорому милосердию Божию и посе­щению преподобного. Но от радости не сказал тогда никому об этом, а вышел за ворота, веселясь и радуясь, ходил долго по улице без вожатого.

Вскоре проснулся брат его Елисей и прочие домашние и, увидев его ходящего и совер­шенно видящего, крайне изумились этому, а он, рассказав им о случившемся с ним ночью, немедленно отправился в Кожеозерскую обитель. Придя туда, он прежде всего поведал настоятелю и братии о сем новом чуде Преподобного Никодима, которому потом еже­дневно служил благодарственные молебны, работая и трудясь, по силам своим, на всю братию немалое время и, наконец, возвратился домой. Это случилось 6 апреля 1649 г.

Чудо седьмое

Избавление от зубной болезни

Келарь Кожеозерской обители, старец Авраамий, сам о себе рассказывал игумену и всей братии, что он очень долго страдал зубною болью до того, что щеки его распухли, и он не мог уже принимать и жевать никакой пищи. Но лишь только вспомнил о преподобном Ни­кодиме, о его дивных чудесах, припал к раке его, попросил помощи и заступлении, а по­том, взявши хранившийся при гробнице жезл святого Никодима, на который он опирался в старости, приложил оный, с верою, к зубам своим. И в то же самое время получил совер­шенное исцеление.

После этого случая и многие другие, подражая Авраамию, исцелялись от зубной боли, прикладывая жезл преподобного к больному месту.

Чудо восьмое

Исцеление от сумасшествия

В 1646 году, 4 февраля, пришел в Кожеозерскую обитель из Каргополя некто Дометиан Иванов, с женою своею Ксениею. Он рассказал братии, что еще в1642 году жена его вне­запно потеряла ум, начала говорить и делать разные нелепости, срывала часто с себя одежду и, не чувствуя никакого стыда, нагая бегала по чужим домам, в лесу и в поле. В этой болезни она находилась очень долгое время, весьма редко приходя в себя и ничего не помня, что прежде с собою делала. Припадки сумасшествия были часто так сильны, что муж вынужден быть ловить ее и вязать по рукам и ногам, но как ни крепки были узы, она, неизвестно как, освобождалась от них и продолжала бегать.

В один из таких припадков, когда она была крепко связана, а муж ее отдыхал от устало­сти, внезапно явился ему во сне старец и сказал: «Зачем ты мучишь и вяжешь жену свою? Обещайся лучше сходить в Кожеозерский монастырь и помолиться там о ее исцелении Всещедрому Богу и преподобному Никодиму».

Услышав слова сии, Дометиан тотчас проснулся, но никого не увидел, перекрестился и снова лег, думая, что явление это ни что иное, как сон. Но лишь только он забылся легким сном в другой раз, как явился тот же старец и сказал ему: «Зачем ты не развяжешь жены своей и не обещаешься идти в сказанный тебе монастырь сотворить о ней молебен?». До­метиан опять тотчас проснулся, уверовал, что явление ему преподобного истинно, и начал развязывать веревки с жены своей, рассказывая ей о случившемся и о приказании пре­подобного. Но к большому его удивлению и жена отвечала ему, что также видела сейчас преподобного Никодима, молившегося Богу о ее исцелении. Тогда же оба они положили обещание идти в обитель для совершения приказанных молебнов, и в ту же минуту обета жена его совершенно выздоровела, как будто никогда не была и больна. После чего всю ночь они молились Богу и преподобному, призывая его на помощь, и на другой же день отправились исполнить обещанное, что и выполнили с теплой верою и усердием.

Чудо девятое

Исцеление от горячки

В 1675 году из того же Каргополя пришел в Кожеозерскую обитель некто Киприан Михе­ев Пеганов и, по совершении преподобному Никодиму благодарственного молебного пе­ния, рассказал игумену Павла и братии, что он долгое время лежал в жестокой горячке, был уже близ смерти, и над ним совершено было таинство елеосвящения. Видя стоящий пред собою образ Богоматери, он стал молиться ей со слезами, призывая на помощь и пре­подобного Никодима, прося его заступления и молитв о своем исцелении. Вдруг померкло его зрение, а в комнату вошли два монаха, из коих один был преподобный Никодим, а другой ниже ростом, с белою длинною бородою и, указывая на больного, спросил послед­ний преподобного: «Тот ли это, который призывает тебя в своих молитвах?». Получив же от Никодима утвердительный ответ, оба они стали невидимы, а Пеганов вскоре выздоро­вел; но, к удивлению его, бывшая при этом явлении старцев мать его ничего не видела.

Чудо десятое

Исцеление от болезни

В 1684 году 16 августа, пришел в Кожеозерскую обитель из деревни Фоктальмы, с р. Оне­ги, некто Иоанн, с дочерью своею Параскевою и рассказ игумену с братиею, что дочь его родила сына и с того времени страдала всеми внутренностями, так что не могла накло­ниться. Пробыв в этой болезни 30 недель, она и отец ее дали обет идти в Кожеозерскую обитель, отслужить два молебна, один в Храме Богоявления Господня, а другой над гроб­ницею преподобного Никодима; и с этой минуты она почувствовала облегчение. Опра­вясь наконец совершенно от болезни и придя в обитель, они просили игумена о приказа­нии совершить молебны, как желали, но чередной иеромонах Анания не пошел ко гробу преподобного, а оба молебна отслужил в церкви. Поклоняясь потом мощам преподобного Никодима, отец и дочь отправились отдохнуть от дальнего и трудного путешествия на скотный монастырский двор. В ту же ночь, когда оба они спали, явился преподобный его дочери, стал возле нее и, взявши за плечо, сказал строго: «Зачем, Параскева, забыла ты обет свой? Когда болела, то обещала петь молебен Господу Богу в храме, а преподобному – у гроба его. Когда же пришла в обитель, то исполнила это вовсе не так, как обещала», - и с этими словами стал невидим.

Параскева тотчас проснулась, встала и всю ночь, до заутрени, со слезами молилась пре­подобному, прося у него прощения. Днем же, сказав всем бывшим на скотном дворе о сво­ем видении, пошла с отцом в церковь, к Божественной литургии, и по окончании оной оба они, рассказав обо всем игумену, просили настоятельно отслужить другой благодарствен­ный молебен над мощами преподобного, что и было исполнено, по приказу игумена, тем же иеромонахом Ананием.

Поучительный урок, как должно каждому исполнять верно свои обеты перед всеми, а тем более перед Богом и святыми Его угодниками.

Чудо 11-ое

Исцеление отрока, почти уже умершего

Некто Федор Иванович рассказывал о себе в обители, что когда он был еще десяти лет, то заболел неизвестною болезнью, но до такой степени, что родители, видя его несколько ча­сов без дыхания, сочли за умершего и, положив его, по обычаю, под святые иконы, заку­рили кадильницу с ладаном. Горько плача о смерти единственного сына, они вспомнили о преподобном Никодиме и, призвав его в помощь, просили его, со всем усердием и теплою верою воскресить им сына, как некогда сделал это пророк Илия. С этим вместе они дали обет молебствовать у его гроба и списать для своего дома его образ, чтобы имея оный все­гда перед собою, непрестанно молиться перед ним. Еще не вполне истекли молитвы и обе­ты из уст родительских, как отрок открыл смеженные дотоле глаза и, увидав тут присут­ствующих и окружавших его родителей и сродников, на впросы отца называл каждого из бывших по имени и с того часа совершенно выздоровел. А обрадованные и благодарные выше меры ожидания родители его вполне выполнили свое обещание.

Чудо 12-ое

О воскрешенной женщине

Тот же Федор Иванович рассказывал о другом, подобном же чуде преподобного Никоди­ма, бывшем в 1688 году. Заболела, неизвестно какою болезнью, одна женщина, лежала несколько часов без дыхания и точно также положена была родителями под иконы. Но когда родители с рыданием молились Богу и Богородице, призывая на помощь преподоб­ного Никодима, полагали обет совершить у гроба его благодарственный молебен, то боль­ная немедленно пришла в чувство, начала говорить и вскоре исцелилась.

Чудо 13-ое

О спасении заблудившегося в лесу по демонскому наваждению

На реке Онеге есть село Кирнешки, принадлежавшее тогда Кожеозерскому монастырю. В этом селе пасся, по обыкновению, монастырский скот. Пастух того села Григорий Васи­льев 15 мая 1688 года, уже поздно вечером, пошел на реку Кирнешку для собирания скота, разбредшегося по обеим сторонам мелкой речки в лесу и кустарниках, сбился с пути и за­блудился. Вдруг видит перед собой человека в серой одежде, с небольшим колокольчиком в руке, который, звеня, шел перед ним и звал Григория за собой. Григорий шел за ним долгое время, но потом опомнился и, не видя исхода из леса, начал молиться, призывать на помощь святых и преподобного Никодима. Между тем, не зная сам, он ходил за путе­водителем своим другой уже день, с исцарапанными кустарником и хворостом руками и ногами, с текущею из ран кровью, в разорванном платье, не замечая своего состояния. Ожидавшие сего столь долго с нетерпением родители также молились в это время преподобному Никодиму о возвращении им сына, воссылая обеты идти в обитель и отслужить благодарственный молебен над его гробницею. В это время обоюдных молитв сына и родителей его предстал перед заблудившимся Григорием преподобный Никодим. Григорий, не узнав его, видит однако же явно, что по следам его идет какой-то старец, и когда он остановился под деревом, то увидал, что старец призывает его к себе и велит ознаменовать себя крестным знамением. Когда же Григорий перекрестился, то в то же мгновение шедший впереди его демон стал невидим, а старец подошел к нему ближе и шел по следам его. Но лишь только хотя на минуту Григорий забывал молиться, то демон снова ему показывался и манил за собой. Но святой не оставлял страдальца, изнуренного более чем двухсуточным путем ни на минуту и привел его сперва к реке Хозьюге, потом к верховью речки Кирнешки. После многих еще и различных демонских привидений, Григорий увидал себя, наконец, всего израненного, окровавленного, в одной изодранной рубашке, уже утром 18 мая, в селе Кирнешки, у монастырского двора. Жители села, увидав его в таком состоянии, трясущегося от страха и холода, с согнутыми руками, приняли его с радостью, благодаря Бога и преподобного Никодима, а отрок Григорий, помня об испытанном им страхеиоказанном ему преподобным Никодимом чудесном от демона избавлении, пошел, спустя некоторое время, в Кожеозерский монастырь, постригся там в иноки и сам рассказывал об этом событии своей братии.

Чудо 14-е

Об исцелении юноши от жестокой горячки

В 1718 году один юноша Архангельской губернии, Онежского уезда, Турчасовского ста­на, деревни Череповской, по имени Иван, со многими своими товарищами послан был от местного начальства на реку Неву приготовлять лес для разных строений созидавшегося тогда С.-Петербурга. Работая там, он заболел необыкновенною жестокою горячкою, всем даже на изумление. Но всеми товарищами он был оставлен без всякой помощи и призре­ния, и в этом положении пробыл две недели. 30-го июля, когда он, скучая, томясь и стра­дая одинокий, ползал по полу, ища воды для утоления палившей его жажды, внезапно встал перед ним преподобный Никодим, говоря: «Юноша! Что ты, скорбя многие дня, ле­жишь и никто не печется о тебе? Призови на помощь преподобного Никодима Кожеозер­ского, и вскоре получишь исцеление». Юноша, услыхав воззвание к нему, взглянул, но, увидав стоявшего перед ним монаха, пришел в ужас, а преподобный стал невидим. Иван, в припадке мучительной своей болезни, тотчас забыл о сем явлении и не призывал пре­подобного Никодима, но он явился ему тогда же во второй и в третий раз, говоря, нако­нец: «Если не призовешь преподобного, не получишь здравия, а умрешь в своей болезни».

Тогда юноша пришел в себя, стал моного и горько плакать призывая на помошь преподоб­ного и полагая на себя обет: непременно идти в обитель, совершить над гробницею его благодарственный молебен и работать один год в обители на всю братию. Произнося сей обет, он почувствовал облегчение, вскоре потом совершенно выздоровел и свято испол­нил свое обещание, всем со слезами рассказывая о совершимся над ним чуде, непрестанно воздавая благодарение Богу и преподобному Никодиму.

Преподобный отец Никодим Православною нашею Церковью сопричтен к лику святых. Память ему назначено совершать 3 июля в день его преставления, с пением стихов 8-го канона, творцами которых были митрополит Макарий Гревенский и авва Феодосий.

Настоятели монастыря

Настоятелями в сем монастыре были, после строителя Серапиона, при котором монастырь основался, игумены:

1. Авраамий, постриженик Кожеозерский с 1608 по 1634 год; при нем преставился авва Серапион; преподобный Леонид был келарем и потом основателем Усть-не­думской пустыни, а преподобный Никодим отшельником Хозьюгским.

2. Иона с 1634 до половины 1642 года; при нем возобновлен, по грамоте митрополита Киприана, монастырь после пожара и преставился преподобный Никодим.

3. Никон, с половины 1642 по 1647 годы, из Анзерских иеромонахов. Он жил в обите­ли сперва просто в числе братства полтора года, потом за богоугодное житие из­бран братиею в игумены. Управлял монастырем три года и собрал братии 100 че­ловек. По делам монастырским отправился в Москву, где царем Алексеем Ми­хайловичем был оставлен и впоследствии возведен на Патриарший всероссийский престол. При нем пострижен боярин, брат думного дьяка Борис Львов, под именем Боголепа, который своими пожертвованиями богато украсил Кожеозерскую оби­тель.

4. Иоасаф в 1648 и 1649 годах.

5. Дионисий в 1649 и 1650 годах; при нем устроена кругом монастыря ограда.

6. Иона в 1651 году.

7. Исаакий в 1652 и 1653 годах.

8. Сергий в 1653 и 1654 годах.

9. Антоний.

10. Феодосий в 1659 году.

11. Евфимий.

12. Анания.

13. Феофил.

14. Павел с 1667 по 1683 год.

15. Пахомий с 1684 по 1692 год.

16. Филипп с 1693 по 1706 год.

17. Матфий, постриженик Кожеозерский, из священников села Турчасова Онежского уезда с 1707 по 1716 год. При нем устроены церковь Ильинская, колокольня и огра­да, на иждивение Иова, митрополита Новгородского.

18. Георгий с 1717 по 1722 годы – последний игумен.

Строители

1. Корнилий с 1723 по 1738 год. При нем построена и освящена третья существовав­шая деревянная церковь, также потом сгоревшая.

2. Иона Новгородец с 1739 по 1740 годы.

3. Исайя, Кожеозерский постриженик, с 9 марта 1741 по 1764 год, последний строи­тель. При нем, в царствование императрицы Екатерины II, последовало упраздне­ние монастыря и обращение его в приходскую церковь. До 1764 года было за мона­стырем 442 души крестьян и 130 десятин пахотной земли.

Достопамятности монастыря

Из достопамятностей в монастыре сохранялись: крест серебряный с мощами разных святых, с частями Животворящего древа и Ризы Господней, приложенный княгине­ю-старицею Еленою Куракиною в 1642 году. Икона Богоматери, данная архимандритом Чудова монастыря в Москве Пафнутием преподобному Никодиму в напутствие. Два игуменских жезла, песцовая патриаршая шуба, клобук и схима Никодима. Латы и часть колоколенных часов – дар Боголепа Львова.

Вклады

Из вкладов в монастырь замечательны:

Царские вклады

Царя Михаила Федоровича – 7151 года – следованная псалтирь и 10 рублей.

Царя Алексея Михайловича - колокол в 100 пудов и 50 рублей.

Царевны Татианы Михайловны - 6 рублей, 60 полотенец, серебряные изображения Евангелистов, такие же застежки и девять вершков бархата на Евангелие.

Государыни великой старицы Марфы Иоанновны – 100 рублей на колокол.

Царевны Марфы Алексеевны - ризы и стихарь белой камки, 15 рублей.

Патриаршие

Филарета Никитича – 60 рублей на колокол.

Иоасафа – лазоревой камки ризы, книга требник и 5 рублей.

Никона – в 7150 году , когда он поступил на должность игумена сего монастыря: изоб­ражения херувимов и серафимов, кутняные ризы, лимонный киндяк и 20 рублей. А когда стал патриархом в 7161 году – 50 рублей.

Митрополитов Новгородских

Исидора – четыре образа окладных и 10 рублей.

Иова – на устроение церкви во имя Илии Пророка, колокольни, ограды и келий – 230 рублей, утварь, ризница и два пуда меду.

Бояр московских

Никиты Романова - 7150 года – 120 рублей.

Князя Семена Прозоровского, в помин по князе Иване Шуйском, 7 151 года – 25 ру­блей 50 копеек, служебные серебряные сосуды, оловянник, стопа и 15 оловянных блюд.

Бориса Морозова – 7158 года – на ограду 200 рублей.

Думного дьяка Григория Львова и брата его Бориса, в иноках Герасима и Боголепа – в 7147 году – атласный покров, серебряная под золотом чаша в 12 с половиной фунтов, 34 богослужебных печатных книги, колокол в 7 пудов, много икон, богатых риз, подризников, стихарей и пр.. Деньгами 330 рублей, 8 четвертей пшеницы, пуд воска, три пуда меда, полпуда ладана, четыре ведра церковного вина и на колокольню боевые часы.

Рукописи

Из старых рукописных книг сохранялись Синодик и вкладная книга, заведенная пер­вым основателем монашеского здесь жительства, прежде еще монастыря, священнои­ноком Нифонтом. Из Синодика видно, между прочим, что со времени основания мона­стыря и до упразднения его перебывало в нем 346 иноков.

История Кожеозерской обители со времени упразднения монастыря (1764 год)

Положении обители при мирских священниках

По штатам 1764 года, при строителе Исайи, Кожеозерский монастырь, по оскудении числа братии, был упразднен, монахи размещены по другим оставшимся монастырям, а церковь, в которой почивают мощи преподобного Никодима, обращена в сельский приход, и к ней для богослужения назначены мирские священники.

А как монастырь сей по многим прежним царским грамотам пользовался, кроме кре­стьян, разными угодьями, как то: рыбными ловлями по всему озеру Коже, лесом, па­хотною и сенокосною землею, то и мирские священники стали пользоваться теми же угодьями. Но, не имея возможности и средств самим ловить рыбу и обрабатывать поля, они пригласили к себе из соседних деревень два крестьянских семейства (из двух душ мужского пола) в работу из половины. Эти семейства, поселяясь на прежней монастырской земле, в течении более 80 лет размножились и образовали из себя целую деревню в 20 душ одного только мужского пола. Таким образом, древняя и славная своим уединением Кожеозерская пустынная обитель превратилась менее чем в 100 лет в заселенное мирянами место.

Между тем в течение этого времени сельские священники переменялись часто други­ми, а крестьяне оставались одни и те же, а потому от обыкновенного хода дел хозяева­ми монастырской земли и угодий сделались уже они, а не духовенство, ибо от каждого нового священника крестьяне получали в уступку себе то или другое угодье.

Наконец и священники жить при церкви без жалованья отказались, остался при ней сторожем один дьячок, и Кожеозерская церковь причислена была к Прилуцкому при­ходу. Священник приходил туда пешком, вместе с прихожанами, для совершения бо­гослужения только два раза в год: в день Богоявления Господня 6 (19) января и 3 (16) июля в память преподобного Никодима.

Возобновление Кожеозерского монастыря

Но неисповедимому промыслу Божию угодно было, в царствование блаженной и веч­но достойной памяти, в бозе почившего императора Николая I, вновь возвести древнюю и славную Кожеозерскую обитель на прежнюю степень ее духовного досто­инства и вновь обильно полились чудеса от гробницы преподобного Никодима, всем с верою и молитвою к нему притекающих.

По ходатайству священного Синода последовало в 30-й день мая 1853 года высо­чайшее повеление, в бозе почившего императора Николая I, о возведении стекшегося в сей прежде упраздненный монастырь собрания иноков на степень самостоятельной Кожеозерской обители, долженствующей состоять из 15 монашествующих братий, кроме послушников. Но без всякого от казны пособия, с предоставлением ей однако же права пользоваться 89-ю десятинами пахотной и сенокосной земли и рыбным Ко­жеозером, оставшимися, по прежним царским грамотам из владения бывшего Ко­жеозерского монастыря.

Цель духовного начальства, при возобновлении сей обители, заключалась в том, что обитель эта, по духу ее основателей, будет служить благонадежным оплотом от рас­пространения раскола по соседству Онежского уезда, где она находится, с уездами Пу­дожским и Каргопольским Олонецкой епархии, в которых проживает весьма много раскольников. Для этой именно цели Святейший Синод указом Архангельскому прео­священному епископу Варлааму, который первый дал духовное побуждение и благо­словение стараться о возобновлении обители, 22 июня 1853 года повелел установить в сей обители порядок и устав общежительного монастыря, по примеру тех общежи­тельных обителей, кои особенно отличаются строгостью правил монашеской жизни. Богослужение в возобновленной святой обители совершалось по уставу Соловецкого монастыря. Способы к внешнему благоустроению обители подавались усердием ищу­щих спасения и Божия себе благословения благодетелей.

1 Митрополиты Сарские и Подонские были ближайшими помощниками Всероссийских патриархов и жили на Крутицах.

2 Принесенная им икона Богоматери была поставлена сперва в алтаре над жертвенником и стояла там много времени. После же постигшего монастырь в 1734 году пожара была поставлена над гробницею препод. Никодима.

3 Спустя после этого несколько времени Иоанн Дятлев пострижен был в том же монастыре в монахи под именем Иакова, был потом иеромонахом и описал подробно жизнь и чудеса преподобного Никодима языком славянским.